Неделя фанарта - GreenSprite

[any ist]

Анна Ангел

Капелла, Твириновая невеста и пара путевых заметок

галерея автора

@темы: Мор (Утопия), фанарт

---

Неделя фанарта - Карикатуры JeVi47

[any ist]

@темы: Мор (Утопия), юмор, фанарт

---

[ilen_soley]

Ладно, никто не сделает этого за меня



Синхра хромает и вообще, но мне все еще немного нравится)

@темы: видео

---

Фанарт

[Белая Ворона]

Осторожно, много

Разное авторство, собиралось со всего Интернета. Среди авторов точно есть The One.
И вопрос к сообщникам - они же есть, я верю в это! - кто-нибудь, когда-нибудь, находил фанарт на смиренников? Мне, помниться, попадались Сабуровы, Самозванка и Оспина. Иногда девушки. Стах не находился ни разу, Гриф два-три и так, что лучше бы не находился вовсе...
Может кому-нибудь везло больше?

@темы: Мор (Утопия), фанарт

---

[Jane D. Ankh-Veos]

Раз уж такая пьянка пошла, то...

Моё

Моё:

Inquisitor & Haruspex: Face to face from Jane Silver on Vimeo.

Чужое, прекрасное

Чужое, прекрасное:

@темы: видео, Мор (Утопия), фанарт

---

Анекдоты по Тургору

[Белая Ворона]

вторая сборка

"Истерика" - этот знак требует столько цвета, что Братья-Хранители впадают в истерику при виде рисующего сей знак Младшего.

- Что же ты ищёшь в этом Колодце, Младший? Опять наслушался своей Сестры? - спрашивал Влад Ольгимский у сына.

- Ты много заповедей нарушил, Младший. Ты проращивал нерву, тратил цвет и убил пятерых Братьев. Ты не достоин быть среди нас,- с грустью в голосе сказал Патриарх.- Но так как у нас обьявилось целых пять вакансий ... Поздравляем нового Брата!!!

Диалог про девятерых Братьев, которые толпятся в углу карты.
1. Что-то они который Цикл разъехаться не могут…
2. Эт они меня боятся! В угол жмутся х)
1. А-а, то-то ты в тот угол не суешься. Боишься… напугать их =)

Сколько мы не говорим ему о табу, он не слушает нас. И не отвечает нам. Братья, кто что об этом думает?
Тиран: Он изменник, не Брат!
Монгольфьер: Может быть он бунтарь-орион?!
Жонглёр: А может быть он не только немой, но и глухой?

Патриарх: …пока я ещё не присмотрелся к тебе, Младший.
«И, кажется, я понимаю почему» подумал Младший, оглядывая то место где у Патриарха должна быть голова.

Однажды у младшего прорвался голос, и он высказал в лицо сестрам и братьям все, что он о них думает, за что администрация забанила его ещё на 150 циклов.

«А вот этот знак», - Ава показала на укрепленный, на вертикальной палке круг, с нарисованной внутри с лазурной цифрой 90. – «После твоего появления, поставили Братья
для уравнивания шансов при сборе цвета».

В третий раз слушая брата Богомола, так и ожидал услышать:
"Нажимать пробел и пропускать речь брата - табу!"

По всему Промежутку раздавались яростные вопли. От стен покоев отскакивала отборнейшая ругань. Шум стоял невообразимый. Казалось, вот он, конец света. Сейчас Промежуток превратиться в палитру и от стыда свернётся в трубочку. В покое Уты за камнем спрятался Богомол:
- Выгляни. Он далеко? - шёпотом спросил у сестры Богомол.
- Далеко, - с дрожью в голосе ответила Ута.
- А в чём дело? Меня тут давно не было, не в курсе я, - пугливо спросил Надзиратель.
- Да это Младший. Он вчера голос обрёл.

- Не надо кормить сестёр цветом, Младший, - упрашивал Гостя Патриарх, – зрелище жуткое. До конца дней мне не забыть этих треугольников и полос.

- Для кого я спрашивается назвал эти покои заповедниками, - орал на Младшего Богомол. - Это был последний представитель Ящеров в нашем мире!

Соблюдай заповеди, Младший. И, когда ты станешь полноправным Братом, в награду получишь собственный Покой, Сестру и абонемент на техосмотр металлических частей тела раз в 100 циклов.

Братья и забор.
Богомол - прочтёт забору длинную лекцию о том, что стоять на пути у Братьев - табу, потом найдёт калитку.
Китобой - закидает забор рыбьими головами. Когда это не сработает, позовёт Младшего и прикажет ему сломать забор.
Броненосец - забора попросту не заметит. Мало ли что там хрустит под гусеницами.
Яма - сделает подкоп.
Надзиратель - попытается поймать забор в клетку. Когда это не сработает, см. п. "Китобой".
Монгольфьер - будет перелетать через забор, нечаянно его подожжёт и будет долго мучаться совестью из-за нарушенного равновесия.
Триумфатор - подудит в свою трубу, и забор упадёт в обморок.
Жонглёр - проломит себе проход камнями.
Тиран - наткнувшись на забор, покатится в другую сторону, бормоча: "Я - Тиран, сильнейший из Братьев! Сказал - хочу назад, значит - иду назад."
Патриарх - объедет забор. Ну и что, что долго, зато наверняка.
Двойник - напишет на заборе Цветом неприличное слово и свалит на Младшего.

- Ты можешь звать меня Китобоем … - громогласно начал мужик без головы
«Ааа ты то мне и нужен», подумал Младший нашаривая в палитре изумрудную лимфу и чертя в воздухе G, но представиться до конца, командированный в Промежуток активист Greenpeace, так и не успел. Знак Магнит чуткий Китобой распознал сразу, и выхватил обе шпаги.

"Странная она, эта ваша Поверхность..." - подумал Младший, вылезая из Колодца.
"Странные они, эти их мифические существа..." - подумал другой Младший, ища незваного гостя в энциклопедии степного фольклора.

"Странная она, эта ваша Поверхность..." - подумал Младший, вылезая из Колодца. Кризис, повышение пенсионного возраста, огромный внешнеэкономический долг, безумно дорогие продукты. "Эх, полез-ка я обратно, в Кошмар. Не так там уж и плохо".


Курсивом - кроссоверное.
Тишина. Холод. Жизни здесь так мало, что она чувствуется издалека.
- Ты уже возле меня? Где ты?..
- Кхм...
Девушка приподнимает голову, бессильно стараясь вглядеться во тьму незрячими глазами.
- Не хочу показаться бестактным... Могу я предложить вам свой пиджак?
Родной Изумруд - так близко, так ярко... А благословенное Золото, кажется, звучит даже в голосе.
- Что, мой милый?..
- Я тоже весьма рад знакомству. - Гость с любопытством оглядывается по сторонам. - Расскажете о вашем мире?
- Здесь так плохо... холодно, страшно, бессмысленно...
- Вижу, что не райские кущи. Но продолжать исследование я всё же твёрдо намерен. - Гость укрывает обнажённые плечи собеседницы пиджаком. Та инстинктивно склоняется ближе.
- У тебя же одно-единственное сердце... ты не выживешь...
Видение начинает неумолимо меркнуть. Первое удачное погружение завершено.

10 октября.
Сегодня великий день. Я до сих пор не верю своему успеху! Наконец, мне удалось на несколько секунд оказаться там. Я не чувствовал своего физического тела, но при этом прекрасно осознавал себя и всё происходящее вокруг...

12 октября.
Похоже, этот странный мир - я решил назвать его Промежутком - живёт по своим законам. Что самое невероятное - он даже обитаем. Но место это глубоко чуждо человеку, что чувствуется во всей его обстановке...

...Хранитель смеряет Гостя недоверчивым взглядом. Неужели это - Брат? Откуда только такой взялся? Вряд ли из Кошмара. Впрочем, успеет там побывать, если что...
"Не найдётся ли у вас случайно отвёртки, железного лома и оборудованного рабочего места?" - жестикулирует тот.
"Ещё и немой..." - думает Богомол и, приняв вид самый грозный, заявляет:
- Я буду говорить с тобой от имени всех Братьев. Слушай внимательно и запоминай...
Перечисление основных заповедей заняло не так уж много времени - они были сформулированы кратко и ясно. Гостю, однако, этого оказалось мало.
- Приму к сведению. Но также меня интересуют и несколько иные законы вашего мира. Время, причинно-следственные связи... Понимаете, к чему я?
- Гм... обратись с этим к Жонглёру, Младший.
- Благодарю за совет. И - не сочтите за труд учесть на будущее: из Братьев я старший.
...Грохот падающего с костылей Богомола ещё долго отдавался эхом в Промежутке, заставляя бедную Иму не на шутку нервничать.

14 октября.
Продолжаю наблюдения за местными обитательницами. Стараюсь при этом думать о нейропсихологии.
У хранителей этого мира, впрочем, любая моя исследовательская деятельность вызывает нездоровое беспокойство. Думаю посоветовать им настойку зверобоя.

- Ну, парень... - восхищённо протянула очередная Сестра. - Ну ты даёшь.
Душа нового Брата, несмотря на возраст, так и осталась где-то в позднем студенчестве, поэтому на фамильярное обращение нисколько не обиделась.
- Вот, - достал он один из вороха чертежей, которые Эли разглядывала с видом впервые увидевшего шведский стол русского туриста. - Сначала соберу пульт управления гравитацией, а там посмотрим.
- А знаешь что, парень? Дай-ка автограф на память. Уж сколько здесь живу, а по-настоящему понимающего челове..э-э, то есть Брата, не видела. Вот наши бабы-то, сплетницы, обзавидуются!
- С удовольствием. На память, говорите? Хм... Что же та любезная юная барышня говорила о вашей метафизике... Вот так? - Гость щедро начертил Серебром каллиграфическое "К".
Наблюдавший за всем этим Броненосец чуть не лопнул от ревности. Какой-то самозванец, Цвет весть как затесавшийся во фратрию, по-хозяйски чертит неведомые - но явно запретные! - Знаки на вверенной ему, непобедимому Броненосцу, Сестре! Необходимо доложить об этом Братьям, и как можно скорее. Да что там - разобраться можно и самому...

Цикл 15. Совет Братьев.
- Он непохож на нас! - сузив хитрые глаза, шипел Надзиратель.
- Он не ценит наш высший дар, Цвет! - гремел Триумфатор.
- Он действует нам на Нервы! - хором подтвердил Тиран. Остальные недоуменно оглянулись. - Да так, оговорился... - тот смущённо закрыл лица руками.
- Кстати, почему не пришёл Броненосец?
- Вот именно! Игнорировать общее дело - табу.
Патриарх тяжело вздохнул:
- Я вынужден сообщить вам пренеприятнейшую новость, Братья.
- Едет ревизор? - насторожились те.
- Нет, нет... Ровно полтора цикла назад Броненосец был разобран на запчасти, из которых в Покое Сестры Эли построены сооружения неизвестного назначения. Я уверен - это дело рук Младшего!
- Но это могла сделать и Сестра! Вспомните, они лишь кажутся слабыми... Ха, с тем же успехом предателем мог быть любой из нас, да хоть я! - отмахнулся Монгольфьер.
Братья вновь насторожились.
- Ты-ы-ы? - взвыл Китобой. Слушал он, как всегда, спиной. - Изменник! Объявляем ордалию!
...Неизвестно, чем бы кончилось выяснение отношений разъярённых полумеханических химер, если б Жонглёр не почувствовал вовремя, что что-то не так.
- Братья! Мы нарушили Законы... Наступает конец света! То есть... Цвета!
Цвет действительно пропал. Весь.
Внезапно Промежуток стал совершенно серым...

- Я конечно, понимаю... - печально вздохнула мудрая Юна, наблюдая за массовой паникой Хранителей. - Но обязательно ли было устраивать это прямо сейчас?
- Работает безупречно, как видите! - Гость тепло улыбнулся. - Самое время было его испытать.
- Что ж, спорить не собираюсь. Как, говоришь, он называется?
- Ключ Времени...

Цикл 20.
- Что ж... Кошмар, конечно, стоило увидеть. Но... - Брат изучающе провёл рукой по рычагам, уходящим в череп. -
Боюсь, они мне не идут. Совсем.
- Это с непривычки. - сочувствующе кивнули остальные. - Добро пожаловать во фратрию!

30 ноября.
"... и, кроме того, не забудь одну крайне важную вещь..."
- Что, что не забыть? - занервничал Писатель. Запись, оставленная пропавшим без вести братом, грозила оборваться в самый неподходящий момент.
"...слушай голос Цвета, Младший, не поддавайся соблазнам!"


- Что это за странный шелест слышен в Промежутке?
- Сестры! К нам пришел новый Брат - Банкомат!

-Они будут называть меня Сестрой-Смертью, но ты не слушай, - сказала Сестра из теплицы, старательно пытаясь спрятать вглубь дерева косу и балахон.

Собрание братьев:
-Ну вот и дождались, братья, помянешь чёрта - он тут как тут, - с досадой сказал Богомол.
-А в чём дело? - удивлённо спросили остальные.
-Да вот недавно Трагик рассказывал о вампирах, которых нет в промежутке - и тут же один появился, как только вышел Голос Цвета и Айя подарила Младшему новое сердце...

Младшенький по Промежутку гулял
Вовремя буковку "В" не нажал...
Меркнет Колодца загадочный свет:
Сестры на месте, а Младшего нет!

Младший табу не желает учить
Братья решили его проучить.
Больше не встанет Тиран-самодур -
Был под завязку у Гостя пурпур

@темы: юмор, Тургор

---

Любимая фракция

[any ist]

Или ху из ху [: Конечно же, эта излюбленная и холиварная тема не могла не появиться и здесь. Но ведь так интересно ^__^ Можно(и даже желательно) пояснить свою позицию в комментариях.

Вопрос: Кто вам ближе?

1. Утописты		24	(37.5%)
2. Термитцы		22	(34.38%)
3. Смиренники		6	(9.38%)
4. воздержусь		6	(9.38%)
5. против всех		6	(9.38%)
Всего:		64

@темы: Мор (Утопия), опросы

---

История создания Тургора... Почти (c)

[any ist]

Однажды, Игорь Станиславович Покровский сидел в студии Айспик Лодж и думал... Думал, а чем бы заняться? С одной стороны Игорь Станиславович в студию был принят на должность гейм-дизайнера, а значит должен был придумывать разные игры интересные, геймплейные решения всякие и баланс игровой отлаживать.
С другой стороны, душа у Игоря Станиславовича была поэтическая, и мечтал он всю жизнь быть моделером, какой бы длинной эта жизнь не сложилась. А свободное от работы время, посвящал он рисованию тушью.
И вот Игорь Станиславович взял банку туши, погрузил в нее свою кисть, а потом изо всех сл (а сил у него немало), брызнул тушью, куда пришлось. Может быть, Игорь Станиславович прочел на баночке туши: «Безопасно при использовании по назначению», а может быть просто самовыражением решил заняться.
Как бы там ни было, а залил Игорь Станиславович тушью любимую книгу Николая Владимировича Дыбовского: Справочник по системотехнике микропроцессоров MOS-6581.
Ситуация была сложная: Николай Владимирович к книгам относится трепетно, а тем более к справочникам. И тут в состоянии крайнего душевного подъема Игорь Станиславович понял, понял какие надо делать игры!!
Игры надо делать не как книги, чтобы читать, а как картины, чтобы рисовать! Потому что книга не вечна, как только что убедился Игорь Станиславович, а замазать краской можно все!
Он вышел в QIP 8300 и написал другу Элю по прозвищу Лучин Алексей Евгеньевич: «Послушайте, о верный соратник мой, ведающий знаками С++, не найдется ли у Вас запасного экземпляра Справочника по системотехнике микропроцессоров MOS-6581?»
«Тааак… Лучше сразу сдавайся боссу, брателло» - моментально разобрался в вопросе Эль.
Игорь Станиславович тяжело вздохнул и поднял трубку телефона:
- Шеф, у меня тут появилась новая идея игры…
- Ну, наконец-то. А то уже вопросы возникают тут у соратников, чем это наш гейм-дизайнер, который моделер, занимается. Ну, выкладывай.
--- Автор - Ахако с активной помощью The LxR, Halfgild Wynac и всех-всех-всех. (c)

@темы: юмор, Ice-pick Lodge

---

"150 лет тому назад" фотоистория от Alphyna и Ко

[any ist]

Глава 1,в которой я знакомлюсь с действующими лицами

Сейчас,когда я думаю обо всём, что произошло, мне приходит в голову, что я ни черта не знал и не знаю — и, вероятно, именно поэтому Симон выбрал меня вспутники. Довольно бессмысленно рассказывать, где и при каких обстоятельствах мы с ним познакомились (да я уже этого и не помню), достаточно знать, что он обещал мне утопию.
И поэтому мы приехали в Город.



Грязный, холодный город, у которого даже улицы пахнут затхлостью и мясом.



Симон сказал, что коричневые пятна на стенах станций, складов и домов — это кровь; Город (городишко) стоит на колоссальных бойнях, и их присутствие ощущается повсюду. Но, право слово, в учебниках по биологии (в школе я учил биологию — полная чепуха, не дающая ничего ни духу, ни телу, уверяювас) кровь описывалась совсем иначе.



А фабричный мужик, с которым я познакомлю любезного читателя несколько позже, обмолвился, что в городе, мол, недавно была чума. Симон ничего не сказал по этому поводу, а значит, это неважно.

По крайней мере, так я подумал тогда. Сейчас, когда я думаю обо всём, что произошло, я мог бы усомниться в его искренности, — но, к счастью, сейчас у меня уже не бывает сомнений.



В высокой бурой траве, которая называется твирью, и савьюром, и белой плетью — и как неизъяснимо печально, что именно это бессмысленное знание крепче всего застряло в моей голове! — мелькали бесформенные тени. Казалось, что они живые.



Они были живые.



Тени эти зовутся Червями. Черви — недолепленные дети Степи, големы, куски глины и мяса, связанные тряпьём и жилами — пасут быков. Их жёны — городские девушки, ушедшие в Степь — Травяные Невесты; они слышат голоса травы, и танцуют ей, и поют, и только после их танца могут твирь, и савьюр, и белая плеть вырасти живыми и обрести свой голос.

Так они говорят. На самом деле — степные травы испускают дурманящие, наркотические флюиды, и только тот, кто полностью пропитался ими, может выжить в Степи. Черви? Безграмотное племя кочевников. Травяные Невесты? Просто городские шлюхи.



Но только шлюх и кочевников слушают быки, чьё мясо и кости тоже насквозь заражены терпким степным духом.
Позже, когда мы пришли в Степь, мне казалось, что она вздыхает, как огромный бык.
Симону стоило захватить респираторы.



Симон сказал, что нам нужен проводник, посредник — кто-то, кто знает местные нравы и не боится степного яда, но кто всё ещё человек и умеет говорить по-человечьи; и надо же было ему отыскать немытого фабричного мужика!
Интересно, стирал ли тот свой свитер хоть раз в жизни.



С той высоты, на которой пребывали мы с Симоном, фабричный казался игрушечным.



Балки и конструкты — и да уверится дражайший читатель, что мне стоило немалых усилий ковылять по ним, не марая одежды, — по которым мы пробирались, тоже казались живыми.



Мы приехали в Город.

Глава 2,
в которой всё начинается, но вместе с тем заканчивается

Осмотрев Город, мы с фабричным отправились в бар, а вернее в кабак, а вернее в грязную забегаловку, а ещё вернее — в полуразбитый старый дом, заваленный строительным мусором, и травой, и чем-то бурым, и с полом, под которым при каждом шаге хлюпала грязь.



Я думаю, что это была грязь, хотя в щели был слишком хорошо виден жирный блеск и багровые пузыри на ней; и всё же — грязь.



Симон рассказывал мужику о том, как он построит в городе современную канализацию, и обеспечит рабочие места, и привезёт столичных инструментов мужчинам и серёг женщинам, и как Город — если ему, Симону, только позволят — расцветёт новыми цветами, багряными, пурпурными, лиловыми, новыми.
Я не слушал.



Симон не забывал подливать фабричному местной бодяги, да тому и не надо было —дай только поговорить да рассказать о том, как труба забилась мясом, да Васька полез вынимать, и что потом вышло.
Симон не слушал, но смотрел очень внимательно.



Фабричный рассказал нам, что Городом правит Степь, а Степью не правит никто, но ведают её линии только Черви, а Червями правит некая Оспина, а искать её не нужно, но если нужно, то он, фабричный, проведёт, конечно, в чём вопрос аще.

Надо ли объяснять, что я в тот момент размышлял о введении обязательного школьного образования во всей стране, даже в самых заскорузлых и сонных её уголках.



Мимо фабрик, заводов и огромной канатной дороги для подачи мяса на железнодорожную станцию — мы пошли в Степь.



Скудного и забитого суевериями умишки фабричного всё же хватало на то, чтобы бояться.



Без стыда — потому что я уже не испытываю стыда — признаюсь милейшему моему читателю в том, что и мне стало несколько не по себе, когда травяные стебли сплелись в тени, а тени приподняли свои горбатые спины.



Оспина была с ними.



Наркотическое действие степных ароматов уже давало о себе знать: эта женщина, которая без боязни стояла в кругу степных уродов, была, разумеется, просто ещё одним человеком — но пару раз, когда я пытался покрутить головой, в уголке моего глаза её лицо разваливалось пополам, и становились видны швы на коже, грубо обтягивающей что-то чёрное.



Черви собирали травы.



Оспина забирала траву у Червей.



Она собирала ядовитый савьюр голыми руками, и мне померещилось, что её губы шевелились, бормоча колыбельную, а может, молитву, а может — просто произнося слова, как произносит слова мать над колыбелью спящего ребёнка— сама не ведая, что делает это, не в состоянии сдержать свою любовь.



"Никто и никогда не смотрел на меня так", — сказал я Симону. Он не ответил.



"Ша",— цыкнул на нас фабричный, и я бы объяснил ему, кто он, кто мы и кто здесь какие имеет права, но бедолага даже при нынешнем бледном освещении выглядет зелёным и уже как бы наполовину прихваченным кондратием от ужаса.
В конце концов, нужно проявлять снисхождение к братьям нашим меньшим.



"Черви- вон. Оспина тоже. Дальше сами", — буркнул трезвеющий фабричный. Симондаже ничего не сказал, но через некоторое время тот охнул, крякнул и повёл нас вплотную.
Ах, Симон; хотел бы я так уметь.



Один из Червей полуобернулся на заискивающее блеяние фабричного; Оспина — нет.



"Меня зовут Эспэ'инун", — ответила Оспина на приветствие Симона, — "и я не стану говорить с тем, чьё сердце набито ватой".



"Симон Каин".



Не в первый раз в этой — да простит мне читатель сию вербальную условность — жизни восхитился я мужеством Симона, чьё лицо осталось абсолютно спокойным даже тогда, когда над ним нависла нерасчленимая масса вонючих грязных тел, даже когда один из них со звериным любопытством коснулся его одежды.



Оспина выслушала речь Симона с усмешкой. Удивительно, как он мог говорить о том же, о чём фабричному, но совсем другими словами и так, что получалось другое; он говорил о балансе, и неумолимом надвижении машины прогресса, и о том, как только он сможет сохранить экосистему Города нетронутой, защитить Степь, забрав себе её часть.
Удивительно и то, что степная баба Оспина понимала все его наукообразные (уж я-то — прости, Симон — знал им цену) словечки.



Я снова утомился и не стал слушать, на чём они порешат.
От степного духа у меня кружилась голова.

Глава 3,
в которой всё заканчивается, но только начинается

Оспина привела нас куда-то в район заводов. Сходив в свою лачужку, она вернулась с большой замызганной картой местности, над которой они с
Симоном и склонились.
Увидев, что Симон вытащил из кармана свои щегольские мускатные сигареты, она с ухмылкой растёрла пальцами самокрутку.



Карта представляла собой грубоватый, но достаточно точный план Города. В западной её части был нарисован некий символ — вероятно, мистического характера, он напоминал инкрустированный рог; и тем не менее, меня не покидало ощущение, что подразумевался вопросительный знак, который безграмотные степняки даже не смогли правильно нарисовать.
Помнится, я ещё подумал, что поклонение знакам препинания и вообще типографике было бы забавным аналогом карго-культа.



Кажется,о сути Симон с Оспиной уже договорились, и сейчас спорили о частностях. Вернее, спорил распалившийся Симон, тыкавший в карту сигаретой, яростно жестикулирующий, страшный и прекрасный в своей убеждённости, а Оспина лишь смотрела на него со своей неизменной усмешкой.



Симонхотел весь город. Я знаю, он говорил мне об этом. И дело здесь не во власти или другой подобной мелочности, нет; но ведь каждому, кто хоть
раз пытался выглянуть за пределы своего носа, понятно, что утопию нельзя построить наполовину. Только полностью. Только тогда, когда каждые
глаза смотрят на тебя с восхищением и каждый рот повторяет твои слова, можно принести людям истинное, высокое счастье.
Счастье, которое они неспособны понять, - и именно потому нужно заставить их в него поверить.



"Ты будешь жить здесь", — грубый палец степнячки указал в западный регион Города. Симон с минуту пристально смотрел ей прямо в лицо, а потом
кивнул.



Здесь я вынужден попросить бесценного моего читателя извинить меня, поскольку дальше я вряд ли могу называть себя достойным рассказчиком. Видите ли, Симон подошёл ко мне, и приобнял меня за плечи, и посмотрел мне в глаза — так, как не смотрел никогда, как я всегда хотел, чтобы — и сказал, что степной, отравленный, грязный Город не пустит в себя чужака без жертвы, что простачка Оспина требует жертвы, что единственное, что имеет ценность в этих землях, единственное, чему бессмысленные големы Черви могут поверить, — это кровь, и что кровь должна пролиться на карту, на стол, на алтарь.
Моя кровь.



У меня очень сильно закружилась голова, и я лёг-упал на стол (кажется, Симон успел подхватить плащ с моих плечей).
Последнее,что я помню, — незнакомый мне худощавый старик молодых лет с косматой бородой сжал грубой перчаткой нож и занёс его надо мной.
Наверное, мне было больно.



Когда Исидор Бурах разделал моё тело по линиям — поскольку только менху, Ведающие Линии, имеют право вскрывать человеческую плоть — останки отдали Червям, чтобы те завершили ритуальное поглощение.



Симон победил.

Теперь, когда я знаю всё, я знаю, и то, что на самом деле Симон и Оспина не спорили. Они оба с самого начала знали, что союз нужен им обоим, что
только вдвоём они могут создать тот драгоценный баланс духа и тела, который единственно способен сохранять жизнь.
Я знаю и то, что бурые пятна на стенах домов были чумными струпьями, что Город болеет, пока он во власти Оспины, что он не может не болеть, потому что она — чума.



И то, что только Симон — достойный враг-друг — мог сделать её по-настоящему счастливой.
И то, что утопия Симона вовсе не такая, как она надеется, и что по прошествии времени им придётся встретиться снова.



Но сейчас Оспина лишь улыбнулась и ушла в Степь.



Черви продолжили собирать твирь, и савьюр, и белую плеть.



Фабричныйнашёл мой неведомым ветром унесённый с заводов шейный платок, и даже его скудных познаний хватило на то, чтобы оценить тончайшую паутину вышивки по шёлку.



Он выменял его на две бутылки твирина у одной из Травяных Невест — ведь только они знают, как делать эту местную брагу такой, чтобы она
дурманила, но не до конца, оставляя во рту сладкий привкус недоговорённости; и только они могут петь траве и при этом оставаться наивными провинциальными девочками, чьи глаза горят при виде неведомых им столичных тряпок.

И всё было хорошо.

оригинальный пост в жж автора: alphyna.livejournal.com/487169.html

@темы: Мор (Утопия), фотоарт

---

Концепт-арт Эврики(Cargo)

[any ist]

@темы: Эврика, Ice-pick Lodge, официальный арт

---

Арт от The One

[any ist]

безумно волшебно

Еще больше Цвета на странице автора: viaestelar.deviantart.com/gallery/25271509?offs...

@темы: Мор (Утопия), фанарт, Тургор

---

Тени в театре, видеоклип на Мор Утопию

[any ist]

@темы: видео, Мор (Утопия)

---

Композиция iceberg siege Mushroomer'а из саундтрека Эврики

[any ist]

«Саундтрек к Cargo! я в общей сложности пишу уже полгода, однако основные темы записаны в сентябре-октябре. В записи я использую все, что попадается под руку и может звучать более или менее музыкально - это и флейты, и гитара, и даже кастрюля. Я воссоздаю музыку безудержного вечного карнавала, который вроде как уже порядком поднадоел. Он достаточно современен, этот карнавал, тут достаточно много синтезаторов, эффектов, криков - этакое IDM-кабаре, летающий цирк капитана Боркина. Прямо сейчас написано около сорока минут музыки, 13 треков. По факту выхода игры станет ясно, есть ли перспектива коммерческого издания этой музыки. Впрочем, некоторый ограниченный тираж за собственные средства для тех, кто захочет меня поддержать, я планирую». (с)

Mushroomer - iceberg siege (Cargo! OST) by Mushroomer

@темы: саундтреки, Эврика, Mushroomer, новые проекты

---

Ссылки

[any ist]

Официальный сайт Ice-pick Lodge
Официальный сайт игры Мор (Утопия)/Pathologic
Официальный сайт игры Тургор/Tension
Официальный сайт игры Эврика/Сargo

forum.ice-pick.com - альфа и омега. именно так, поскольку слова "официальный форум" сухи и не передают даже десятой доли его содержания. разнообразное творчество, глубокие и увлекательные диалоги, удивительно корректные и информативные дискуссии(вид вымирающий в интернете) и - конечно - люди, люди и еще раз люди. Они там просто замечательные :]

@diary:
www.diary.ru/~one-string-IPL - сообщество однострочников по играм студии Ice-Pick Lodge
www.diary.ru/~IDPathalogic - сообщество на дайри, в котором можно протипироваться и узнать кем бы вы могли быть из персонажей Мора по версии сообщников, а также самому поотгадывать чужие маски
www.diary.ru/~turgor-id - то же самое, но уже по Тургору

другие ресурсы:
community.livejournal.com/mor_utopia - старинное сообщество в жж, посвященное утопии. К сожалению, практически не обновляется.
community.livejournal.com/tension_game - тургоровское жж сообщество
pathologic-utopia.deviantart.com - девиантное сообщество с массой различного фанарта.

vk.com/icepicklodge - официальный паблик вконтакте, на котором Ice-Pick выкладывает дополнительные материалы к проектам
vkontakte.ru/club147796 - сообщество вконтакте посвященное Мор Утопии. "Живее всех живых". Большое количество разнообразного творчества и ассоциаций.
vkontakte.ru/club425167 - сообщество посвященное Тургору
vk.com/eurekagame - сообщество посвященное Cargo

Ролевые игры:
utopiya.rolka.su - форумная игра по мотивам Мор Утопии. Изменено практически все, за исключением обстановки в которой происходит действие.
mor.mybb.ru/ - форумная игра с классическим сюжетом и трактовкой.
turgor.mybb.ru - форумная игра по Тургору.

community.livejournal.com/pathologique - полигонная ролевая игра, запланированная на 2011ый год.

Жду ваших дополнений :]

@темы: ссылки, Мор (Утопия), Ice-pick Lodge, сообщество, Тургор

---

Видеообзор Мор Утопии от Zulin

[any ist]

@темы: видео, Мор (Утопия)

---

Анекдоты по Тургору

[Белая Ворона]

первый сбор

Преимущественно от Трагика.

Праздник посвящения Монгольфьера в братья. Жонглёр перечисляет новому брату табу:
- Называть этот место Промежутком – табу. Сей мир – есть рай, подаренный нам за праведность. Отдавать цвет сестрам – табу…
- Почему это сёстрам давать цвет- табу? – прерывает его Монгольфьер.
- Потому что они захотят подняться на поверхность, в якобы лучший мир,- отвечает Жонглёр.
- Но ведь лучшего мира не существует, так что сестры всё равно никуда не сбегут.
Жонглёр долго думает и, наконец, произносит:
- Братья! У нас новое правило – задавать глупые вопросы о противоречивости табу – самое строгое табу!

- Я конечно ни на грош не верю в существование иного, лучшего мира, чем Промежуток, - важно расхаживал перед Оле Патриарх. – Но всё же, разве нельзя было придумать окнам в твоей квартире шпингалет или хотя бы форточку?

Так вот ты какой, Кошмар, - ужасался Младший, смотря чёрно-белое кино.

Внимательно прослушав священные табу, Младший сразу смекнул, что о ненападении на других Братьев там ни слова не сказано.

Нельзя слушать еретическую ложь Сестер, говорящих о том, что есть мир лучший, чем этот, - наставлял недавно прибывшего Младшего Патриарх. – Это - спойлер!

По Промежутку чинно шествуют Богомол и Китобой. Вдруг мимо них, едва не посбивав с ног, со скоростью звука проносится что-то крупное.
- Что это было? – ошалело спрашивает у Богомола Китобой.
- Это Младший - лазоревую жилу вчера нашёл.

Братья собрались на совещание. Слово держит Жонглёр:
- Не доверяйте сестрам, Братья мои. Стоило мне отвернуться, как сестра Эли построила дирижабль и попыталась улететь на нём через Колодец. И как только ей могла прийти в голову столь абсурдная мысль?
- Понятия не имею, - пожал плечами Монгольфьер.

Встретились на арене Гость и Патриарх.
- Ты нарушил заповедь, Младший, - надменно произнес старший Брат. - Нам придется наказать тебя, отобрать весь цвет. Отдашь ли ты его добровольно или попытаешься сопротивляться?
В ответ немой Младший нарисовал кукиш.

Промежуток. В покоях Авы сидят Сёстры и перетирают Братьям косточки. Речь заходит о Младшем.
Юна: А у Младшего всё равно больше. Куда там до него Тирану.
Ава (удивлённо): Больше?! Что-то я не заметила. Пришлось самой ему дать. Хотя…Эли, он к тебе накануне заходил. Ты не заметила, сколько там у него?
Эли: Заметила, как не заметить. Восемнадцать сердец.

Заходит Богомол в покой Оле, а там Монгольфьер из угла в угол в отчаянии мечется и бубнит на всю квартиру:
- Я к нему подошёл, а он мне : «Руки прочь, грязный монстр!»
- Кто? Брат?
- Да нет же! Цвет!
….Скоро в продаже: «Тургор. Голос цвета». Теперь всё будет немножко иначе.

Богомола всегда раздражало, что Китобой не смотрит ему в глаза при разговоре. Как то раз он высказал ему это, но стало ещё хуже: теперь старший из Братьев должен привыкать, что к нему стоят.. кхм, спиной.

Богомол:
-Смотреть американские фильмы - ТАБУ!!!
Яма:
-А чего так?
-А видел, Надзирателя уже три цикла в Промежуток не заманишь? Знаешь, почему он так от Младшего шарахается?
-Отчего же?
-Так тот насмотрелся фильмов и пытался впихнуть к Надзирателю в клетку Аву - пусть танцует, мол! У Китобоя до сих пор нервный тик от такого нахальства...
-Воистину, так измываться над нами - Табу!

Совет Братьев. Богомол:
- Я не вижу среди нас ни Двойника, ни Младшего, ни Жонглёра... кто-нибудь знает, где они?
Остальные нерешительно переглядываются. Надзиратель, неуверенно:
- Кажется, недавно Двойник обещал научить Младшего играть в футбол...

МОРские новости:
Вчера вечером,всемогущие Власти вновь решили поиздеваться над куклами и отправили неких Бакалавра, Гаруспика и Самозванку в промежуток.
Как и ожидалось, Бакалавр сразу начал наполнять сестрам сердца, Гаруспик же поступил более прямолинейно и, вооружившись знаком "Скальпель" по привычке сердца вырезал.
Однако больше всех удивила Самозванка: она сумела вывести всех сестер, пожертвовав кучкой инвалидов, известных как Братья...

- Богомол, глава Фратрии! - Возопил Триумфатор, столкнувшись с вышеназванным на тропе Промежутка. - Тебя-то я и ищу!
- Меня?! - Слегка попятился страж Уты, озадаченный таким напором. - Что произошло, Брат?
- Можно ли наложить Табу на оскорбления Братьями друг друга?
Богомол решил, что ослышался. Но Триумфатор повторил:
- Да-да, мы уже оскорбляем друг друга - видишь, как низко пали праведники из-за собственной доброты?
Старший начал понимать, что к чему, но решил уточнить:
- Это снова Младший? Что он на этот раз сделал?
Брат Ире заметно смутился.
- Он назвал меня... назвал... стереосистемой!
- Воистину оскорбление, согласен. - Медленно кивнул Богомол. - Вот, что я скажу тебе, Брат...
Пока они беседовали, в другой части Промежутка раздавались гневные крики Броненосца - несносный младшенький решил покатать на нём Эли...

"Это не я ем много Цвета...это у кого-то Колодцы слишком узкие!!!"- Размышлял Гость застряв в колодце.

Со времён первого "Тургора" среди Братьев в моду вошла бунтарская стрижка под Младшего.

«Не слышны с саду даже шорохи, Всё здесь замерло до утра-а-а…» - напевал про себя Младший, собирая урожай с сада Оле.

- Надо же, у каждой Сестры по пять сердец! Да это же Нобелевская премия в области анатомий! – потирал руки Гаруспик.

Собрание Фратрии.
- Я считаю, что нужно ввести еще один запрет: Добывать Братьев - табу! - мрачно выдал Богомол, вытаскивая из спины очередной Гарпун.

Сестры считают, что выше Промежутка находится Верхний Предел, а ниже - Кошмар.
Братья считают, что выше Святого Пространства ничего нет, а ниже - мастерская, где начинающим Гаруспикам преподают протезирование.

- У меня ничего, - развел руками Триумфатор.
- И у меня, - поддакнул Китобой.
- Четыре, причем одного Цвета, - не скрывая злорадства выдал Тиран.
Все выжидающе посмотрели на Младшего.
- Двадцать одно!, сообщил тот.
- Очко...тьфу, Тургор! Везет же. Да, Монгольфьер, а у тебя-то что?
Орион скромно показал пустые ладони, искренне надеясь, что припрятанное в рукаве Сердце не вывалится в самый неподходящий момент.
- Ну что, еще партию? Китобой, раздавай!

- Раньше Промежуток постоянно рождал новых Сестёр, - рассказывала Младшему Ута. – Но многие из них погибли.
Младший вопросительно приподнял бровь.
- Это потому что Братья, считают «донор» запретным знаком и всё норовят передать Сёстрам цвет с помощью «овода».

Встречают как-то Яма и Жонглёр Младшего возле входа в Зев, а тот светится янтарём.
Яма: Ты что, Гость! Нарушил табу, раздобыл где-то знак «свеча» и теперь тратишь цвет?!
Жонглёр: Успокойся, Яма, не находил он никакой "свечи". Просто в Зеве раньше уран добывали.

Посреди опустошенного сада возвышалась величественная фигура Монгольфьера.
- Мы поговорим о том, что я тут увидел, позже, Младший.
- ... Мои деревья!!! Ты совсем охренел?!
- Опа! А ты же раньше молчал!
- Так раньше все нормально было...

- Сдается мне, ты Зрячий! А значит, ты Живой. А значит, ты наш враг!
*тревожное молчание*
- Ну, есть способ проверить. Сколько пальцев я сейчас показываю, Младший?
*испуганное молчание*
- Хм... А может, и не Зрячий...
*облегченное молчание*
- А может, ты Немой?!
*напряженное молчание*
- Хотя вряд ли. Я слышу, как ты булькаешь.
*радостное молчание*
- Но мы с тобой еще не закончили, Младший!
*удаляющееся молчание*

- Называть это место Промежутком - табу!
- Интересно. И как же тогда его называть?
- Нууу... Раем, ведь нет мира лучше чем этот.
- Нет, говоришь? Как будто ты был в других мирах, человек-паук!
- Я - Богомол! И вообще, говорить про другие миры - табу!
- Ахаха! Ты его сам только что нарушил!
- Я не могу нарушить, я главный в Промежутке!
- Да-да!! И первое тоже нарушил. Да ты великий грешник, Копьеножка!
- ... я на тебя Айспиковцам пожалуюсь...
- На меня?! На главного героя?! Да без меня эту игру никто не купит!!! И что они, убьют меня?! Или, может, немым сделают?! Вперед, жалуйся, скатертью-дорожка, уродец!

Руководство по использованию краски: Делая покраску в квартире, просто нарисуйте знак донора на одной стене.

- И персонально для тебя, Трагик, – гневно предупредил Богомол. – Сочинять анекдоты про Братьев – ТАБУ!

@темы: юмор, Тургор

---

Анекдоты по Мору

[any ist]

От Трагика. горнкнижника и прочих замечательных людей

Прибегает к Старшине Оюну мясник и докладывает:
- Товарищ Старшина, Бурах опять буянит!
- Что такое? В чём дело?
- Проклятый Потрошитель заявил, что «хочет свежей рыбки, а цены в магазинах ой как кусаются!» Поэтому он схватил первого попавшегося одонга и пошёл к Горхону «на Червя ловить»!

-Вы что наделали?! Вы что наделали, идиоты?!?! Что это???? Что! Это! Такое! Я Вас спрашиваю!!!!
-Не ругайся, насяльниканама…. - не очень уверенно возражали степняки.
-Ты знаешь, Андрей - подал голос, до этого молчавший Петр. - А мне даже нравится…

-А этот орех, детки, называется «Кокос»… с вас 15 порошочков.

-И запомни, менху -втолковывал Гаруспику одонг.- Первое правило круга суок: никому не рассказывать о круге суок.

Скрюченная фигура склонилась за чертежами, страдальчески обхватив руками голову. Хозяйка подошла сзади. Положила руку на плечо. Сочувственно спросила:
-Ну что, Данила… не выходит Каменный Цветок?

-А ты…. ты кто такой, брат? Что… что-то я тебя… не п-помню… -бормотал Петр пытаясь сфокусировать разбегающиеся глаза.
-Да белочка я… - поскромничал Пророк.

-Степная одонжица… нет…. Степная удуржица… Нет, не то, все не то! - простонал Полководец, выбрасывая сломанное перо.

"Новости города в степи:

Объявление:
На подъездах к Городу отстал от состава, сошел с рельс и потерялся в степи вагон с генеральским обмундированием. Нашедшим обращаться - Город в степи, Хребтовка, городская Управа (временный штаб санитарной армии), г-л. Блок А.

Срочное сообщение!
В степи было замечено кочевье одонгов в генеральских погонах...

Новости моды:
Все большее количество мясников, встреченных в городе, нашивают на плечи, полоски бычьей кожи, с искусно выделанными звездочками...

Из мира знаменитостей:
На последней VIP вечеринке старшину Боен видели в лампасах и эполетах..."


Телеграфный Интернет .мор.

www.death2burah.mor - личная страничка Оюна
www.death2oyun.mor - официальный сайт Бураха
www.mnogogrannikforever.mor - личный сайт Данковского
www.YouBothAreFools.mor личный сайт Самозванки
www.ImFromCaravan.mor Сайт Анны Ангел
www.NeedMorphine.mor – Официальный сайт Катерины Сабуровой
www.WhereIsMyDoll.mor - Официальный сайт Мишки
www.Skoty-Skoty.mor – Официальный сайт Б.Влада
www.vkolodce.mor - Официальный сайт М. Влада
www.mywell.mor –Может так?
www.taya-mat.mor - Официальный сайт Таи Тычек
www.Ishallbuyaliver.mor Может так?
www.ya-hoziayko.mor -Мария
www.net-ya.mor Капелла
www.YouBotheAreFoolsGirls-HozyaykaYa.mor Альтернативный сайт Самозванки
www.ayashabnak.mor –но комментс!!
www.burah-bestfan.mor Фан сайт Бураха, он же официальный Сайт Оспины
www.naiznanky.mor оспина))
www.brat.mor Сайт Петра Стаматина
www.brat-2.mor Сайт Андрея Стаматина… или наоборот???
www.sex&suicide.mor –Ева Ян
www.afftargget.mor - портал поджигателей
www.sushniak-trubigoriat.mor - портал гуляк

www.IncereaseVaccineSize.mor - сайт Рубина
www.IveGotTheBiggun.mor - сайт Генерала
www.gerbolife.mor - сайт Симона Каина
www.i-see-you.mor - поисковая система Спички
www.i-see-dead-people.mor - интернет-кладбище Ласки
www.gorodearth.mor - удурГ????????????
www.gorodmaps.mor - совместный проект Влада и Спички.
www.pol-tsarstva-za.edu - сайт торговой сети Города
www.smokekills.mor - научно-исследовательский сайт рабочих Города.
www.smileofdeath.mor - персональная страница Марка
www.odnokursniki.mor - совместный проект Андрея и Даниила
www.wannabemanipulated.mor - нелегальный сайт Властей
www.yamenhu.mor - сайт Артемия Лебе.... ээээ, Бураха.

@темы: Мор (Утопия), юмор

---

Мор, Утопия с прологом и эпилогом

[any ist]

Очень красивая серия текстовых зарисовок по Мор утопии, обнаруженная на ресурсе прикл. ру

Театр пуст, погашены огни. Лишь нервное глухое эхо под сводами его да гулкий звук шагов. На сцене – Маски. Занавес опущен.

- Я вижу, как они горды - каждый по-своему. Подумать только, каждый стремится так, словно на самом деле бросает вызов небесам, а не делает аккуратный шажок в витке игры. Но может быть, так оно и есть?..
- Не смеши меня. Какие громкие слова: Небеса, Вызов! Может быть, ты вспомнишь еще о Воле?
- О, это было бы прелестно - наблюдать, как марионетка отбирает вагу у кукловода, яростно обрывает нити и обретает волю! Ты не находишь, что подобная постановка была бы скорее по твоей части?
- О нет, мой прекраснодушный друг. Собака на привязи, воздушный змей на нитке, кукла на веревочках - вот истинные, первородные связи, и не этой курьезной троице рвать их.
- Ты, как всегда, прав несокрушимо. Не лучше ли для них будет знать свои пределы, чтобы резким рывком не ранить в сердце себя самое? Есть некая прелесть в том, как кукла бьется, брызжа кровью, в попытках соскочить с привязи - но она слишком груба. Ведь так не увидеть танца.
- Видеть, чувствовать – не все ли едино? Важно знать. И танец твой подобен четкой схеме. Законы его суровы не менее, а то и более, чем законы иные.

- Ах, эти законы... И законы для законов, и законы этих законов - куклу сдерживают нити, но кукловоду препятствуют стены... И над всем властвует бесконечное Время. Разве не так? Время никогда не спешит, но не оставляет ни единой свободной минутки. Каждому должно знать, что подвиг должен быть свершен в свое время. Промедлишь, запнешься, зазеваешься - и оно уже уползло, оставив на прощание следы змеиного хвоста на берегу реки. На свой выход актеру отпущен свой краткий кусочек вечности, который порой кончается ужасно быстро.
- Промедление смерти подобно? Ах нет, у нас другая пьеса. А впрочем, смерть везде одна и та же.
- В отличие от жизни, друг мой... а вдруг и это правда? Но я забыл еще кое о чем - с каждым рассветом им взглянет в глаза то, что должно быть сделано, пока не наступит закат.
- Что есть рассвет в этом мрачном мире? Он условен, так же как и закат. Он даже более условен, чем благосклонность толпы… Оступился, ошибся, отыскал кривую тропинку – и вот уже вчерашние знакомцы воротят при встрече нос.
- Неужели и здесь нет места преданности и твердости духа? Знаешь, мой друг, некоторые из этих знакомцев особенные. Они словно связаны с нашей троицей. Эти невидимые нити погружают меня в смущение.
- Ну, если ты о тех, кого здесь называют Приближенными, то, несомненно, им приходится мириться. А как иначе? Быть куклою в руках у куклы – участь воистину незавидная.
- Ты слишком резок в суждениях, друг мой. И разве кукла может держать вагу пальцами, вырезанными из дерева? Они просто пляшут на одних веревочках... И главная кукла придет к победе, только если сохранит своих, м-мм... подопечных.
- Но чтобы сохранить их, ей придется научиться держать вагу. Кому есть дело до неловких кукольных пальцев
- Придется! И свершится невозможное. Поистине, чтобы победить в этой игре, потребуется совершать подвиг, опережающий саму суть человеческую, не один раз. Что же им нужно для победы?
- Победить? Твоя наивность восхищает, друг мой. Победа невозможна. Пусть для начала попытаются выжить.
- Кажется, эта трагедия чересчур мрачна даже для меня. Неужели так все и кончится?
- Как все кончится, сейчас не сможет предугадать никто. Одно я знаю наверняка – кончится непременно. Двенадцать дней - не слишком долгий срок.
- Сражение, в котором побеждать придется по частям. Это не дуэль, где достаточно проткнуть противника шпагой. Сказать по правде, здесь и шпага будет бесполезна, как и многое другое, полагаемое основательным. Но что же тогда здесь будет важным?
- Выполнять квест дня, иначе Приближенный помрет!
- Что ты сказал, друг мой?..
- Я молчал.

Протяжный стон несмазанных петель. Театр, от скрипа просыпаясь, навстречу гостю раскрывает зев. Два голоса звучат во тьме кромешной. И тишина, царившая досель, на ворох звуков рассыпаясь, и будто бы немного оробев, покинет зал – покорно и поспешно.

- Вас нечасто встретишь здесь, сир. Вы пришли посмотреть представление? Боюсь, тот спектакль, что начинается сейчас, разочарует вас...
- Ты и в эти смутные времена не расстаешься со своими куклами? Должно быть, даже на смертном одре ты будешь сжимать в руках нити и приветствовать почтенную публику…
- Х-ха! Каков есть, мой сир, каков есть... Однако, не могу не опуститься до презренной иронии в связи с недавней перестановкой мест. Я здесь, видите ли, остался в некотором роде единственным "бессмертным", и без моих добрых подручных мне как-то неловко в этом амплуа.

- Что ж, и кукла может придавать сил, если не в чем больше искать подспорья. Но удивительно не это, отнюдь не это. Веришь ли, кукла и сама способна быть силой. Большей, чем ты. Большей, чем даже я.

- А. Вы тоже слышите их, правда... Впрочем, вам с вашей, э-ээ , позиции, должно быть слышно лучше, чем мне из этого скромного Театра, и тем более чем гостям Башни. Но молю вас, утолите мое любопытство - каково это, почувствовать себя на ниточках?
- Это, право же, не страшнее, чем быть с другой стороны. Дергать ниточки, ощущать себя властителем судеб – каждый из нас делал это по-своему, но суть одна.
- И вы решили навестить нашу бедную труппу, и посмотреть, как это делаем мы?.. Мое грубое искусство и рядом не стояло с вашим. И я глубоко скорблю о том, что мы его утратили отныне и навсегда
- Я не бог. Увы, я даже не бессмертен, во что верили многие, во что начал верить и я сам. Да и можно ли назвать это утратой? Разве сделал я хоть что-нибудь, чего не смог бы достичь любой при должном упорстве? Подумай лучше о тех утратах, которые вскорости постигнут всех нас. Разве не горько тебе смотреть, как все, созданное нами, рассыпается прахом?
- Воистину, это тяжелый удар. Вот только... знаете, мой сир, мне кажется, что это несмотря на всю бледность патетики и отсутствие конфетти - лучший выход в нашей жизни. После которого нас проводят овациями, пусть и никто не услышит их... Ах, я, должно быть, слишком циничен.
- Но это только маска. Одна из многих, хотя и, несомненно, любимая тобой чуть больше других. Скажи, тебе не страшно? Каким бы он ни был, этот твой лучший выход, он последний. А дальше – занавес, пыль на декорациях, поеденный молью реквизит и вечно пустой зал… Ты сможешь сказать, что тебе не страшно, маэстро? Ты сможешь сейчас солгать?

- Перед вами - не осмелюсь. Я действительно боюсь. Однако что стоит мой страх перед величием спектакля, захватывающего воображение?.. Вы же знаете, что такое страх.
- Днем раньше я ответил бы “нет”. Сегодня я знаю, что он такое; я видел его в лицо. Лицо, которое скоро явит себя городу. Лицо, которое можно увидеть и в своей гостиной, и в булочной по соседству, и на скамейке старого парка, и на твоей сцене. Узнаешь его, кукольник?
- Узнаю и удивляюсь. Оно совсем не похоже на каменный лик посланца Закона. Как будто - хоть это звучит и смешно - оно не ведает, что творит... Нам остается только наблюдать за этим. Займем места, мой сир. Вы предпочитаете партер, или посмотрите за происходящим с балкона?
- Мне еще рано уходить со сцены.

Театр тих, но не погашен свет - хоть полночь опустила крылья, и город тонет в невозможных снах, как человек в безжалостной трясине. Бесшумной тенью детский силуэт скользнет на сцену. Горькой пылью слова осядут на губах. В силках забьется время и – застынет.

- Здравствуй, девочка... А я-то едва не спутал тебя - подумал, это куклы собираются в мой Театр. Обещанная фигурка Гаруспика, глиняный Бос, а вот - гляди-ка - фигурка степнячки из сухой травы и цветков савьюра. Но я ошибся.
- Здравствуй, Кукольник. Уже поздно, твои куклы не придут сегодня – маленькие ночью спят. А они ведь маленькие, правда?
- О, смотря как взглянуть... Иногда кажется - совсем маленькие, рукой переломить можно, а в другой раз - такие большие, что я перед ними теряюсь. Ты на них немного похожа, маленькая принцесса одонхе. Впрочем, не так уж и "немного", ах...

- Тогда какие же они куклы – если сегодня с ними можно играть, а завтра они захотят поиграть с тобой? Наверное, ты поэтому теперь не устраиваешь представлений для детей… Боишься их, да?
- Х-ха! Прости меня, дитя, но это любопытнейшая закономерность - положительно, каждый мой гость за последние два дня стремится обвинить меня в тайном страхе. По-моему, такое признание доставляет им удовольствие. Некоторым сложно понять, что такое Игра, девочка... Здесь нечего бояться. Все не совсем по-настоящему. Что же до детей... похоже, что теперь они устраивают для меня представления. У них неплохо получается. Не зря же я начинаю путать их с куклами...
- Да ведь здесь все теперь вверх ногами. В Театре представлений для детей не бывает, зато на улицах разыгрываются настоящие спектакли. И не смотреть бы, да не отвернешься. Я вот видела сегодня куколку… Точь-в-точь, как ты говорил – и маленькая она, а все равно большая. И сильная, а все равно слабая. И что с ней такой делать…
- О, скоро не мы, а она будет решать, что с нами делать... Задумчиво так выбирать, покачивая пальцем. А впрочем, нет - уж кто, а она никогда не позволит себе поверить, что все чуть-чуть не взаправду. Беспокоишься о ней? Оставь. Они все трое трагики, один другого краше. Все равно им не победить - так остается только любоваться спектаклем. Разве не для этого ты сюда пришла?
- Так ведь на эти спектакли нас не пускают. Маленькие еще, говорят. А большие сами не ходят – не до того им. Вот интересно, для кого тут тогда все эти прожектора, маски, куклы? Для тебя? Для себя?
- Наклонись ко мне поближе, я открою тебе тайну. Слушаешь? Ну так вот: скоро им будет совсем не до того, чтобы не пускать вас на представления. Да впрочем, и надобности в этом уже никакой не будет... Потому что даже если зритель у Игры один, она все равно живет. И если никто не приходит к ней, она сама придет к ним - и, распахнув двери, даст представление прямо у тебя дома. Только тут уже не будет спасительного партера. Каждый станет игроком, и каждому придется играть в меру своих скромных сил.
- Смешной ты, Кукольник. Открыл тайну… Как будто сейчас твой пыльный Театр еще способен держать ее за закрытыми дверями. Это, может быть, ты теперь в зрительном зале, а сцена – повсюду? Ты приходи ко мне и сам увидишь, что представление давно началось – не дожидаясь третьего звонка. А кто-то и роли не успел выучить
- Да ты, видимо, и впрямь только сбежала с ниточек... Ну-ка, взгляни мне в глаза, девочка? Ах, нет - они все-таки живые. Ну, что поделать... приглашение твое мне, не обессудь, придется отклонить. Я все-таки написал эту пьесу, и должен оценить ее всю - а мне и отсюда неплохо видно. А насчет ролей ты немного заблуждаешься. Здесь всяк исполняет именно то, что умеет лучше всего. Кто умеет хорошо умирать в толпе - тот умирает. А кто рожден для того, чтобы спасать - тот сохраняет. Ох, прости - всего лишь пытается, конечно...
- Ну уж нет… Если бы ты и вправду сочинил эту пьесу, ты не придумал бы себе пустой зрительный зал. Ты ведь любишь, когда у тебя много зрителей, и свой Театр любишь тоже. Если только твоя сказка перехитрила тебя, убежала, и теперь творит, что хочет. А может быть, ты и вовсе врешь, потому что не знаешь, что сказать!
- Ну-ну... О, мы разгневаны! Право, что за вопросы волнуют твою чудную детскую головку? Сочинитель, источник, происхождение... Это дело для инквизитора и следователя. А нам остается наблюдать за представлением. Ты говорила, что детей сюда не пускают? Смотри, сейчас ты увидишь все собственными глазами...
- А я вот передумала! Что интересного здесь может произойти, если у тебя и куклы-то все разбежались? Да и ждут меня, пойду я лучше.
- Прошу вас, прошу вас... Только осторожней, здесь ступеньки. А ты ведь все равно все увидишь, как бы ни старалась... Путь со сцены порой бывает очень долгим. Для некоторых он подходит к концу с падением занавеса - а для других и вовсе не кончается никогда.
- Так ведь и сцена – сам говорил – нынче повсюду. Так что я не прощаюсь, Кукольник. А ты все-таки заходи, когда надоест давать представления пустому залу.

В холодной дымке капель дождевых Театр дремлет псом промокшим. Болезненно прозрачная рука толкнет дверную створку. Немую тьму, что меж рядов пустых давно натянута, раскрошит колючий отзвук каблука и голоса: насмешливый и горький.

- Ах, госпожа, как неожиданно видеть вас здесь… Вы пришли на поиски вашего лукавого собеседника? Боюсь, сейчас он вынужден уступить выход мне. Видите ли, ночью ему здесь скучно. Он предпочитает вместе с сотнями своих подопечных бродить по тьме подземной и шептать сны... Но может быть, я смогу рассказать вам историю не хуже?
- Здравствуй, Марк. Признаться, я и правда рассчитывала найти здесь не тебя. Пьесы ты ставишь прекрасные, но вот умеешь ли толковать сны? Здесь нужно чувствовать материи более тонкие, чем твое театральное искусство… А впрочем… Это любопытно. И о чем же ты хотел рассказать?
- Оглянитесь вокруг, госпожа, разве происходящее требует толкования?.. Та пьеса, что ставится сейчас, заявляет о себе уверенно и в полный голос, да так, что не услышать ее становится затруднительным. Однако взгляните – в этом нарастающем потоке почти так же, как в неясных видениях, видны тонкие линии движения актеров. Они остаются незамеченными в масштабах сцены, они играют для самих себя. Видели ли вы что-нибудь похожее во сне?..
- И даже раньше, чем началась эта пьеса. Немногим раньше, но все же. Но ведь в видениях клубок не распутается сам собой. Хотя, кому я это говорю – ведь и в твоем спектакле нити порой путаются? И не разобрать, какая ниточка от какой куклы. Дергаешь вроде за одну, а танцует другая…
- Увы, неизбежные превратности искусства... Пожалуй, всех этих кукол следовало иногда надевать на одну и ту же вагу - слишком похоже они пляшут. А вдруг пускаются вразнобой... В самом деле, кто может сказать, к чему приведет то или движение пальцев? Разве что вы, госпожа. Услуга за услугу? Расскажете мне о том, как все закончится?
...молчите?
- Молчу. И хотелось бы верить, что коли беду не позвать по имени – так она и не явится… И хотелось бы, да не верится. Но и промолчать не грех – на всякий случай. Но я рассажу, слушай. Чего бы мы не ожидали – закончится все не так. Просто невозможно себе вообразить того, что будет на самом деле. Ты не сможешь. И я не смогу, хотя и видела это как наяву.
- Что ж, разве не в этом ли прелесть - с каждым моментом чувствовать, что к твоему порогу подступает великое и неведомое, то, чего ты и представить был не в силах?.. А если в оплату за спектакль потребуют жизнь - невелика цена, ведь правда? Разобраться бы только ему, как будто обладающему разумом, нашему новому режиссеру - кто в его театре зритель, а кто - актер? Впрочем, зерна от плевел сложно только отделять. И те, и другие горят одинаково хорошо.
- А ты сам? К зрителям себя относишь или к актерам? И каково это – после главных ролей вдруг быть приглашенным в массовку, безликим статистом, коих множество? Не заметят твой талант, не оценят и рукоплескать не станут. Этому режиссеру все одно – что талант, что бездарь, все сыграют как надо.
- О, госпожа, вы загнали меня в ловушку. Знаете, пожалуй, я - нечто между зрителем, который восхищенно смотрит на работу мастера, подмечая сценические приемы, которые никогда уже не пригодятся ему самому - и суфлером, который подсказывает фразы главным героям. Они, бедные, так увлекаются своими "предназначениями"... Кроме того, меня пускают за кулисы и показывают, как устроено представление. Согласитесь, это чего-то да стоит... Ну а вы, госпожа?
- А тут даже сомнений не возникает – видишь эти ниточки? Не видишь?.. Как странно – тебе ли не видеть их, не чуять безошибочно по одним ли движениям куколки? Они так грубы. Я ощущаю, как они сдирают кожу на запястьях, обвивают щиколотки, царапают шею. Я ощущаю, как они ведут меня – но не вижу руки, которая держит вагу. Зачем я здесь сейчас? Я не знаю. Но кто-то переставляет мои ноги, кивает головой, картинно взмахивает кистью. Говорит за меня?..
- Только не я.

Тягучей дремой улицы укрыв, струится ночь рекой безбрежной среди замшелых каменных домов. Театр – сеть в руках седого неба. Его улов – три сотни мертвых рыб, чьи лица – воск заиндевевший; на рыб живых, плетущих нити слов, они глядят - беспомощно и слепо.

- Нет-нет, пожалуйста, не протягивай к ним рук. Они не откликнутся на твое пение. Видишь ли, этот спектакль... эта каша, заваренная здесь бесконечно множащимися слепыми химерами, которые сами не разбирают собственных лиц - слишком увлекает. Некоторые согласны на все, только бы не упустить его - пусть и ценой перехода со сцены в партер. В конце концов, работа статистов невыгодно отличается от удобного положения зрителей... Эти господа всего лишь заняты представлением. Им не нужны умиротворяющие подношения... так что ты здесь, должно быть, зря, юная леди.
- Я и сама теперь думаю, что зря. Мое место – там, рядом с ними, и разве же можно оставлять их надолго, именно сейчас, когда все так непрочно вокруг, так неспокойно… Но ведь и твоим…. новым актерам тоже несладко? Я пришла утешить их. Им – хоть ты и называешь их статистами – тоже нужны цветы. Что чувствует артист, обделенный вниманием на общей сцене?
- Боюсь, нынешняя пьеса такова, что цветы в руках зрителей начнут увядать, пораженные отчаянием. Но здесь, словно в насмешку над названием этого места, актеры ставят только пародии. Настоящая драма разыгрывается за стенами театра. А эти... просто им отсюда удобнее всего наблюдать за происходящем. Уверяю, они увлечены этим зрелищем.
- Им душно здесь – видишь, какие синие лица, какие сухие, скрюченные руки – словно к горлу тянутся, разорвать, впустить хоть немного воздуха… И никак не достанут. Как же им тяжело. Стонут, ты слышишь? Не слышишь. Сердце ноет… Я бы хотела их приютить – всех их. Хоть и тесно теперь на кладбище, хоть и не найдется земли, чтобы каждому – свой дом, но ведь лучше, чем вот так? Почему их нельзя похоронить?..

- Ах, в этом все вы, хранители и жрецы. Спрятать в бессловесную землю, успокоить и всеми силами поддерживать молчание, готовое разорваться каждую секунду. Но право, девочка, зачем?.. Разве останется хоть какой-то интерес в этой игре после того, как всех ее страдальцев уложат под милосердный спуд? Так вам не спастись. Это все равно как если бы зритель, переживающий за плененную принцессу, вскочил на сцену и перебил бы всех разбойников не в спектакле, а по-настоящему. О, этот трагический избыток серьезности... Просто прислушайся, не дай их голосам затуманить меня. Слышишь, какие грандиозные вещи происходят?..
- Ты как будто веришь, что тебя это не коснется никогда. Но каждому отмерян своя срок, когда-нибудь и ты ляжешь рядом со своими куклами – такой же несчастный, забытый и будто игрушечный. Я не злорадствую, нет, но… Хотел бы ты вот так же тянуться к собственному горлу и быть не в силах вдохнуть. И не получить больше ни одного цветка, ни крошки хлеба, ни капли молока? Грандиозные вещи… Даже когда все катится кувырком, кто-то должен думать о малом. Кто-то должен делать то же, что и всегда – невидное, бессмысленное на посторонний взгляд. Просто потому что иначе – нельзя.
- И стоит ли заранее бояться того, что настанет потом? Прислушайся еще, девочка... неужели тебе неинтересно? Эти заговоры высоких сфер, ловушки, которые они расставляют друг другу, одна изощренней другой... На твоих глазах происходит игра, величественней которой еще не было, и если уж придется отдать ради нее свою жизнь - да не стоит ли она много меньшего? А тем, кто захочет проснуться - подними веки вместо того, чтобы сбрызгивать их молоком - и увидишь, как они преобразятся...
- Мир не сможет, не захочет принять их обратно. Родные не обнимут их, дома не распахнут дверей, нигде, нигде не будет им места. И, даже преображенные, они будут несчастны – много несчастнее, чем сейчас, когда у них есть последняя скорбная обитель. Но ты не слышишь меня, как я не могу услышать тебя. Для тебя существуют только ниточки и сцена, огромная сцена вокруг. А для меня – долг, крест, который некому больше нести. Мне нужно возвращаться. Но прежде… позволь мне все же обойти их, успокоить, отдать то малое, что я принесла?..
- Не в моих правилах запрещать. Смотри только не потревожь их бдение - спектакль близится к кульминации.

Замерзший дождь вколачивает сны под веки города больного. Театр бессонный ловит ночь в ладонь и кормит тьмой голодные подмостки. В зеркальных гранях черной тишины плутает недосказанное слово. Бессильный, задыхается огонь. Театр смеется. Тают отголоски.

- Прошу вас, входите. Еще недавно я мог быть уверен, что человек, которому более всех отвратительна ложь и лицемерный маскарад среди людей, не ступит и шагу за порог этого места. Но неужели времена меняются? Прошу вас - спектакль в самом разгаре. Однако предупреждаю: ответов не будет
- И что же, у вас здесь происходит все то, что и вне сцены? Все та же обреченность, та же неистовая горечь… Искусство – отражение жизни, пусть так. Но разве не должно оно нести надежду, показывать иную, светлую сторону жизни? Оставьте. Я знаю, что вы ответите. Искусство никому ничем не обязано. Пусть так. Но для чего, скажите мне, для чего ему быть всего лишь мрачной – и бледной - копией реальности?!
- Ах, отрадно видеть, что скромные труды моих подопечных вызывают столь неподдельную реакцию... Но вы заблуждаетесь. То, что вы называете "реальностью" - и есть постановка. Происходящее же в этом театре - скорее попытка проникнуть в глубину сплетений змеящихся воль, желаний и страхов. Но не мне вам об этом рассказывать - если и есть человек, который мог бы подтвердить губительную притягательность тайн недр, то он передо мной. Или вам не любопытны причины происходящей метаморфозы?
- Причины перемен, происходящих с городом? Причины сдвига земных пластов и небесных сфер? Отчего же, крайне любопытно. Ведь в каждом из нас есть эдакий бес: колет шилом в ребро, толкает под локоть… Добро бы им двигала тяга к познанию – но нет. Оголенные кончики нервов жаждут раздражения вновь и вновь, пока могу ощущать хоть что-то. Должно быть, именно поэтому ваши постановки пользуются неизменным успехом. Трагедия на сцене воспринимается куда благосклоннее, чем неурядицы в собственной жизни.
- О, станет ли актер отплясывать джигу, когда его высматривают охотничьи глаза чудовищ? Скажите же мне. Ведь вы и есть актер.
- Вы мне льстите. Доведись мне выступать на сцене рядом с вашими подопечными - я был бы безнадежно освистан зрителями. Однако я понимаю, к чему вы клоните. Но разве мы не в равном положении? Разве вам не приходилось вздрагивать, ощутив затылком чей-то пристальный взгляд? Разве не казалось вам порой, что руку вашу направляет некто неизмеримо более могущественный, что даже слова ваши вкладывает вам в уста кто-то другой?
- Что же, если и так? В конечном итоге, нельзя безвольно пасть посреди сцены, надеясь, что тебя подхватят под руки и сопроводят по сценарию. Выбор приходится совершать вам и только вам. Что же вы выберете - играть свою роль или восстать против режиссера?.. ах, конечно же, простите - сыграть роль восставшего.
- Я никогда не отказывался от выбора. Не отказываюсь и сейчас, но как, как узнать – твой ли это выбор? Или, может быть, нам только кажется, что решение принято, а на самом деле пьеса идет своим чередом, актеры играю роль, полагая, что совершают должное – и совершают-таки! Но должное – это всего лишь набор умных фраз да несколько заученных действий…
- В этом и есть суть игры, друг мой. Позволите ли вы себе тратить время на сомнения в искренности происходящего, когда каждая секунда промедления оплачена жизнью и смертью - позвольте вас заверить, самой настоящей, не срежиссированной смертью?
- Ну что же - есть хоть что-то подлинное во всем этом чумном карнавале на подмостках. Пусть благородство, милосердие, любовь – всего лишь строчки сценария, оживленные талантом актера, так хоть уход со сцены не будет притворством, опошленным клюквенным сиропом вместо крови и бутафорским ножом в сердце
- Да будет так.

Немое небо смотрит свысока на город, распластавшийся устало. Вминает в крыши скорбь ладонью жёсткой, дождем по нервам хлещет, что есть силы. Театр смеётся. Властная рука пока еще до сердца не достала, не смяла лиц из призрачного воска и голосов свечей не погасила.

– Прекрасная. Из всех гостей, что почтили своим присутствием скромного комедианта, твой взгляд радует более всего. Входи же, входи. Ведь тебя же не страшит моя новая труппа?..
– Здесь нет ничего, что может испугать после того, что происходит снаружи. И тем более – здесь нечего бояться мне. Но неужели ты свыкся?
– Признаться, это лучшие актеры из тех, что у меня были. Увы, они сильны лишь в одном ампула – но уж эту-то роль играют безукоризненно. Если же спектакль не требует немых печальных статистов – то и зрители из них превосходные. Внимательные, чуткие. Не щедры на аплодисменты, но это можно простить – кто из нас без греха…
– Очнись! Разве не для живых идет спектакль? Разве не хочется внушить со сцены любовь, ненависть, надежду – или хотя бы страх? Может быть, тебе стоит покинуть это прибежище смерти, пока щит, которым ты защищаешь свой рассудок, не стал его гильотиной? Здесь нечего бояться – но здесь жутко.
– А ты все больше напоминаешь свою мать. Не гневайся, неистовая. Театр открыт и для живых – ведь ты же смогла войти? Сможет и любой, кто не слишком увлечен действом, происходящим за этими стенами. Кто хочет увидеть и изнаночную сторону. Всего лишь прикоснуться на мгновение – большего спектакль дать не в силах.
– Ты действительно считаешь, что видишь настоящую изнанку? Откуда ты берешь сюжеты для своих постановок? Неужели к тебе тоже приходят сны о том, что грядет?
– Сны я оставлю тем, кто знает в них толк. Тебе. Юной Виктории. Даже несчастной Катерине. Мое же знание – иного рода. Видишь эти ниточки? Потяни за любую, и колыхнется вся паутина, придет в движение, откликнется всей своей сутью. И если то, что происходит снаружи – полотно, то куда же сходятся узелки и нити? Где оживает изнанка? Здесь, прекрасная. Здесь – и больше нигде.
– Мне бы понять одно – почему коснуться звезд иногда проще, чем спасти жизнь человеку в соседнем доме? Ответ иногда так близок – но тут же уплывает вдаль, словно прячется в зеркала хрустальной башни.
– Ответ даже ближе, чем кажется – я поймаю его среди отражений, если это порадует тебя. Ну же, что за печальная задумчивость поселилась на дне твоих глаз?.. Звезды – это всего лишь реквизит. Декорации. И спектакль будет продолжаться, даже если погаснут они все; в холодной мгле трагедия звучит еще ярче – поверь, мне приходилось играть и такое. Но те, кого ты называешь людьми – о, им уготована иная роль, хоть это и звучит двусмысленным каламбуром. Представь только – Гамлет, избежавший отравленного клинка; Джульетта, счастливая в замужестве… Если роль требует гибели, спасти человека – значит уничтожить героя. Растоптать величие пьесы в угоду публике, охочей до сахарного сиропа. Потому я и ценю так моих новых безмолвных постояльцев – уж они-то знают толк в истиной трагедии.
– Но ведь на сцене жизни никто не ведает, трагедию мы играем или драму. Кому суждено стать жертвой, а кому – победителем, увенчанным лавровым венком. Представь себе Гамлета, заранее знающего, что ему суждено умереть вместе с обидчиком и спокойно ждущего финала. Кому нужен такой герой? А еще, знаешь, режиссер... Если бы я была Джульеттой, и в моих силах было спасти Ромео – я сделала бы это. И гори адским огнем все величие пьесы в веках и презрение к сахарному сиропу!
– Сколько пламени… Ты и меня вот-вот опалишь своим дыханием – но разве мало тебе других мотыльков? Впрочем, ты права, конечно же, права. Тем и прекрасен этот спектакль, тем и превосходит любую из известных пьес. Непредсказуемость. Что может быть прекраснее, чем ставить пьесу, финала которой не знаешь и сам? Предугадать порыв актера, подарить ему свободу – или иллюзию свободы, пальцами ощутить, как провисают и вновь напрягаются нити. Спасай своего Ромео, Джульетта. Раз уж он не в силах спасти тебя.
– Он единственный, кто может спасти нас и наше дело. Но ведь и твой взгляд не всегда бывал лишен огня, и не всегда ты думаешь только о ролях и пьесах... Мечты для мечтателей, а не для покойников, не забудь об этом. А теперь я ухожу.
– Если я и хотел бы удержать тебя, вряд ли мне это по силам, Хозяйка. Но позволь хотя бы предложить тебе руку и проводить до дверей – здесь темно, и не всякий мечтатель заметит ступеньку. Сюда, прошу. Право, если бы я знал, кто навестит меня сегодня – я бы озаботился и фейерверком. А так – увы, увы – только взгляд, лишенный огня.

Капкан сигнальных бешеных огней бессонно сторожит продрогший город, что одряхлевшим хищником залёг и в темноту оскалился неслышно. По мышцам улиц – судорога дней; чумным осколком серый бок распорот. Театр-сердце, съежившись в комок, пока что бьется – но все тише. Тише…

- Неужто мои блудные маски наконец возвращаются под отчую крышу? Я был бы невозможным оптимистом – чтоб не сказать глупцом – если рискнул бы предположить, что улицы отныне чисты, и в скромном театральном реквизите больше нет нужды. Так что же – ты решил укрыться здесь от тягот своей службы? Ах, нет. Я вижу теперь, что ошибся.
- Нет, не укрыться, а костюм возвращать рано. Или это остроумная ирония, владыка масок? Тогда она слишком тонка для бывшего солдата. Нет, просто для солдата, у которого лишь сменился враг. Но чем же ты сам здесь занимаешься?
- Тем же, чем и всегда, любезный мой сударь инкогнито, абсолютно тем же. Театр живет своей жизнью, пусть даже теперь никому нет дела до происходящего на сцене – все сыты собственной трагедией. Даже куклы бы разбежались, дай я им волю. Но – играют. Репетиции, прогоны. Аншлаг каждый вечер! Впрочем, полагаю, эта шутка тоже будет слишком тонка.
- Ты знаешь, чье лицо под клювом. Но хорошо, смотри – я снимаю маску... Но зачем тебе эти представления? Эти несчастные, которых приносят сюда – неужели ты видишь в них лишь зрителей?
- Право же, это скучно. Театр жив, покуда в нем есть актеры и – зрители. Каковы эти актеры, и кто занял места в партере – вопрос второстепенный. Вот ты – не лицедей по природе своей, но одна из моих масок тебе впору. Тебе нравится роль?
- Нравится? Да кто же может быть доволен и счастлив, когда Песчаная Язва гуляет вокруг! На краю гибели у каждого обычно остается одна роль – самого себя. Ведь если не сыграть ее сейчас, то никогда уже не дождешься бенефиса!.. Кажется, эти стены непросты – и я уже заговорил по-твоему, а между тем люди умирают...
- Браво! Ты умеешь разглядеть скрытое. Здесь все пляшут под одну дудку, ведь все, что происходит в этих стенах – игра. Мистерия. А значит – долой убийственную серьезность! Люди умирают – подумать только, сколько раз мне говорили эти слова в последние дни. Но люди умирают всегда – даже Бессмертный, как выяснилось, не бессмертен. Что это? Мне чудится странный отблеск в твоих глазах, и жилка играет на виске. Верно, зря ты снял маску – тем, кто недостаточно силен в актерском мастерстве, она помогает держать лицо.
- А может быть, это мне положено по роли? Откуда тебе знать, ведь не ты ее писал... Долой серьезность? А пытался ты не просто обегать взглядом эти лица – а смотреть в них? Я пробовал. Пусть эта игра, театр, спектакль. Пусть они просто зрители, да хоть куклы. Но им больно – по-настоящему. Они по-настоящему боятся, по-настоящему, по-настоящему страдают. Со всеми положенными чувствами, как бы ни были те незаметны в масштабе Вселенной. Неужели ты не понимаешь этого или считаешь не заслуживающим сочувствия? По-настоящему умирают. Для них – по-настоящему!
- Прекрасный монолог! В меру огня, в меру пафоса, в меру вовлеченности в судьбы мира – такой украсил бы любую пьесу. О нет, даже и в мыслях не было заподозрить тебя в позерстве. Должно быть, я неисправим, спиши меня со счетов. Но ответь прежде: если так ненавистны тебе подмостки и декорации, если все вокруг – по-настоящему, чего ради ты пришел сюда? Сюда, где притворство возведено в ранг высочайшего искусства?
- Мне нужна исповедь. А когда Собор, безжизненный и пустой прежде, становится убежищем заезжего инквизитора – где еще и открыть душу, как не в балагане? Ты прав: смерть Бессмертного – мой грех, и я должен его искупить.
- Тем более, что именно театр срывает с души ненужную шелуху, слой за слоем – пока не откроется сокровенная мякоть. Очищение через страдания. Катарсис! Боюсь только, что пастырь-исповедник - не совсем привычное для меня амплуа. А впрочем – долго ли комедианту сменить его...
- Вспомнилось – кто-то советовал рассказывать о своих бедах не друзьям, а врагам. Ты можешь быть уверен, что тебя выслушают внимательно и до конца, и хоть кому-то ты доставишь удовольствие.
- В таком случае, там ли ты ищешь собеседника? Врага ты избрал со всем тщанием – лучшего из возможных. Сильнейшего, коварнейшего, непредсказуемого. Чума отпустит тебе все грехи. А я - на сей раз – удовольствуюсь ролью зрителя.
- Что ж, на этот раз ты прав. Исполни и эту роль со своим обычным блеском, а мне пора. Пойду за своим отпущением.

Пунктирами шагов иссечены, заснули улицы под пледом ночи. Но дымный морок прорастает в сон и цепкими корнями боль тревожит. Смычком неслышным мутный луч луны солирует на трубах водосточных, и так же горько шепчет в унисон Театр – одинок и обескожен.

– Ах, какой обжигающий, какой яростный взгляд! Будто бы и не пуговицы пришиты к твоему лоскутному личику, а настоящие, живые глаза. Полно, полно... Ведь не думал же ты, что и вправду сможешь убежать от меня?..
– Все отличие в материале, из которого мы сделаны? Оно стоит немногого! Почему ты сам не вышел отсюда за мной, а действовал чужими руками? Только ли потому, что привык быть режиссером – или просто боялся, что за стенами твоего Театра, вне чрева твоего удурга – мы будем равны?
– Какая проницательность! Скоро я буду прятаться от тебя за сценой – ты видишь меня насквозь. Но истина, как водится, проще. Если знать, за какие ниточки потянуть, результат можно получить не в пример быстрее. Одно движение руки порой стоит сотни миль, отмеренных ногами. Когда ты поймешь это – и научишься видеть чужие нити, не глядя – быть может, тогда мы и вправду станем равны. А уж если ты найдешь мои ниточки... Впрочем, не будем об этом. Тем более на ночь – я и так неважно сплю в последнее время.
– Не будем? Хорошо. Но о чем же тогда желает поговорить гениальный режиссер с такой красивой фамилией – кстати, сам придумал? – с одной из своих кукол? Может быть, спеть тебе песенку, чтобы спалось лучше? Там, где я был, слышно много замечательных колыбельных. Их разбрасывает наверху ветер, и его голос можно разобрать сквозь кожу земли. Или еще тише, едва слышные... Там, внизу их нашептывает жидкая тьма, их шепчет Древняя Мать, что древнее самой Степи. Шепчет заточившему ее, надеясь, что он уснет. Да, пожалуй, эта колыбельная подойдет. Ее слова не забываются. А те, кто окружает сцену, подпоют мне!
– Право же, это становится забавным. Всякий, кто бывает здесь, норовит уличить меня в страхе. И всякий, кто бывает здесь, не может обойти вниманием мою почтенную – пусть и весьма молчаливую – публику. Иные интересуются, каково это – давать представления мертвецам, ты же вознамерился взять их в труппу. Но тут уж я категорически против – на сцене не место дилетантам. Они забывают сценарий, путают реплики, постоянно сбиваются с ритма. Нет-нет. Тебе придется выступить без массовки
– Да? Жаль, что я не оригинален. Наверное, в тебе есть что-то такое... Смелость, которая заставляет нас завидовать и придумывать всякие измышления? Хм... Но ты ошибся. Приятно было бы напугать, но трусом я тебя не считаю. А задавал ли кто-то вопрос – чего желаешь ты? Те, другие, приходили не против своей воли и не могли спросить: какой роли ты хочешь от меня? Какого соло? Говори, и я постараюсь исполнить. Тем более, что у меня ниточки – вместо выбора... Будешь единственным настоящим зрителем. Нельзя играть для пустого зала, но вполне достаточно одного, кто видит.
– О, я буду отнюдь не единственным зрителем, именно сегодня – не единственным. Твой бенефис будет неповторим и уникален – часто ли выпадает возможность сыграть для самого себя? Быть одновременно актером и зрителем – и знать, что никогда, никогда и никому больше не удастся достичь такого единения. Когда партер и сцена – одно целое. Когда невозможно провести черту между пьесой и жизнью. Мне даже не придется дергать за ниточки, они поведут тебя сами. Ты набит сценарием – вместо опилок. Играй! Или тому, кто привык видеть город декорацией – тесно среди реквизита?
– Ах да... Ведь я только что предал сам себя – в твои руки. В твои заботливые руки. Впрочем, какое это имеет значение? Что может быть обыденней и проще, чем предать себя? Мы занимаемся этим не потому, что бессильны, а потому, что безвольны... Нити условностей крепче желаний и видны лучше линий. И сейчас ты тянешь меня за одну из них. Хорошую, крепкую... заманчивую! Мне хватит места на сцене, я могу обойтись даже без нее. Но зачем это тебе? По привычке? Есть ли мелодия у твоей игры на наших струнах? Или, может быть, сейчас ты ответишь, что я не имею права знать этого?
– А в твоей маленькой тряпичной головке спрятан пытливый ум. Что там, под лоскутками – отруби с иголками?.. Видишь ли, режиссер – всегда немножко бог. Бог собирает мир, как строптивую головоломку, которая может прорасти жизнью или застыть холодным воском. Режиссер так же собирает пьесу. К тому же у этой игры пикантный привкус, чем сильнее натяжение нитей – тем он острее и ярче. Мне по вкусу пряности.
– Интересно, хотел ли увидеть кто-то из приходивших раньше подлинного тебя? Рассчитывал ли коснуться струн души и увидеть настоящее лицо? Если так – он потерпел неудачу. Нельзя найти то, чего нет. За тысячей масок можно больше не искать настоящего обличия. Каждая из них – тысячная его часть. Впрочем, довольно абстракций – наверное, они звучат смешно или напыщенно, чем бы я ни был набит. Да, я сыграю... но хочу предложить кое-что в ответ. Хочешь, чтобы струна натянулась еще туже – до звона, до боли, почти до разрыва? Отпусти меня со мной, чтобы потом снова вернуть обратно! Это добавит еще перца в твою трагикомедию.
– Боюсь, это будет слишком даже для комедии абсурда, и за вкусом перца уже не различишь иных оттенков. Репетиции переносятся, премьера на грани срыва – а прима просится в загул! Твой отпуск и так затянулся дольше, чем следовало.
– Главный герой один, и это место могут занять еще двое – и мне тогда все равно останется лишь сложить руки-варежки в аплодисментах и уйти в статисты. К тому же, маэстро, не слышал ли я недавно, что нити могут тянуться на сотни миль – так не все ли равно, на фоне каких декораций придется играть? Это не отпуск, это гастроли! Неужели ты не хочешь расширить Театр до пределов города? Или все-таки у режиссера не найдется достаточно длинного поводка?.. Репетиции? Так давайте же репетировать!
– Ты определенно делаешь успехи: вот уже и пытаешься отыскать ниточки, за которые можно подергать кукловода. Но грубо, увы, так грубо... Позволить себе пользоваться вагой открыто может лишь тот, кто уверен в своем праве, остальным приходится действовать исподволь – тоньше, незаметнее, прозрачнее. Однако ты прелюбопытнейший экземпляр. Пожалуй, я мог бы подыграть тебе. Но ты ведь знаешь, где закончится твой путь?
– Быть может, хотя кто может знать наверняка, когда шабнак ходит за стенами и ищет щели в камне? Там же, где и начался – в этих стенах, внутри Театра-удурга... Ты ведь имел в виду этот ответ?
– Вне всякого сомнения. А теперь – за дело. Чтобы мне не пришлось думать, что я напрасно откликнулся на твои... манипуляции с ниточками. Верхний свет! Рампа! Начали!

@темы: Мор (Утопия), фанфикшн

---

В предвкушении

[any ist]

Пока Эль(the_lxr) интригует будущим видеоанонсом(а то и полноценным трейлером) игры, который судя по всему не за горами, и выйдет если не
в ноябре, то уже в следующем месяце, предлагаю еще раз вспомнить, что известно о грядущем проекте.

«Писать хорошие книжки для детей гораздо труднее, чем для взрослых, это уже общее место. А развеселить человека (особенно русского)труднее, чем напугать или погрузить в размышления о смысле бытия» Н.Дыбовский

Описывать творчество Ice-Pick Lodge всегда было сложно – создавать простые игры они не способны патологически. И хотя я, побывав в студии, смог не только увидеть ранний билд нового проекта, но и немного поиграть, задачу это ни капли не упростило. Скорее даже наоборот – впечатления и ассоциации противоречивы и с трудом поддаются категоризации: карнавал безумия, платформер с элементами конструктора, философская притча и, возможно, еще что-то, чего я просто не успел уловить за каких-то пятнадцать-двадцать минут, проведенных в сумасшедшеммире «Эврики». Но давайте начнем с начала, а именно – с конца света. Ибо как-то так случилось, что все вещи на планете стали терять свой вес – острова, здания и деревья, не говоря уж о более мелких предметах, теперь витают где-то в верхних слоях атмосферы. Единственное, что может вернуть предметам их первоначальную тяжесть, – экстракт концентрированного счастья, называемый «плющ!».(FUN)

Главная героиня (не верьте скриншотам, где изображен герой, – в релизе будет именно девочка) – контрабандистка. Она и ее напарник отправляются на некий архипелаг, где, по слухам, можно разжиться «плющом». Трюм их летающего судна забит ценнейшим товаром – деталями механизмов, сохранившими свой вес. Но при подлете случается авария, и теперь груз, как и само судно, придется собирать по всему архипелагу.



На островах живут гнобы – забавные создания с телами младенцев и лицами взрослых людей. Боги сотворили их, разочаровавшись в человечестве, что погрязло в собственном эгоизме, и теперь именно гнобы – их любимые дети.Гнобы – единственные счастливые создания в этом мире, и хотят поделиться этим счастьем со всеми. Об одном забыли боги – научить их развлекаться. Без развлечений гнобы могут умереть от тоски – а вместе с этими маленькими человечками исчезнет и единственный источник плюща на планете. Как развлечь гноба? Способов на самом деле много: можно дать ему пинка исмотреть, как он стремительно взлетает ввысь, радостно крича «Лечу-у-у-у!», можно покатать его вместе с соплеменниками на чем-нибудь,например, на самодельном трехколесном велосипеде. За развлечения и выполнение своих поручений они будут платить вам самой ценной валютой в мире – плющом.

Создание различных механизмов с использованием базовых законов физики и механики – идея, из которой, в общем-то, родилась «Эврика!».Найдя на острове лист фанеры и приделав к нему штурвал и двигатель, можно получить моторный плот; добавив к конструкции пару камер от колес –моторный плот на воздушной подушке. По большей части, инженерная мысль ограничена лишь ассортиментом имеющихся под рукой деталей и запасом плюща. Чтобы начинающий инженер ненароком не запутался в многообразии конструкторских возможностей, создатели разбросали повсюду подсказки. Например, вы получили квест, что выполняется на острове, парящем высоко в

небе. Вместе с заданием вам достанется чертеж, следуя которому, можно смастерить примитивный летательный аппарат. Но чертеж – лишь совет, а непрямое указание к действию. Игрок волен собирать какие угодно машины – экспериментируйте, и вам удастся сконструировать более эффективные механизмы, или же, на худой конец, сэкономить пару драгоценных деталей.

А они вам понадобятся – боги будут гонять игрока по поручениям всюду,в том числе и на дно океана, где тоже кто-то обитает. Некоторые детали можно покупать у торговцев-небожителей за плющ, но значительную часть нужно будет сначала отыскать.

Играя в «Эврику!», я мастерил исключительно транспорт, – но догадываюсь, что нужно создавать механизмы и для других целей. Ведь здесь можно, например, швырять камни, а также взаимодействовать с другими предметами. Разработчики говорят, что прохождение основной сюжетной линии много времени не займет, однако в главном меню я подсмотрел режим «Sandbox» – а значит, экспериментироватьс постройкой машин, физикой, гнобами и сошедшим с ума миром теоретически можно будет вечно.

 

За литературную часть и за идеологию проекта вообще по-прежнему отвечает Николай Дыбовский, а значит, все будет так же странно, как и раньше. Немногочисленные тексты можно будет пропускать, играя в «Эврику!»как в забавную полуказуалку, где большинство действий интуитивно понятно. Хотя делать это не советуем – все-таки сценарий и диалоги что «Мора. Утопии», что «Тургора» по меркам игр были невероятно сильны, и от «Эврики!» мы ожидаем не меньшего. С одной стороны, кажется, будто на этот раз авторы решили повернутьсялицом к массам: вместо странного квестообразного геймплея – понятная механика аркадного платформера с популярными «строительными» элементами;вместо серьезности и мрачности – атмосфера веселого безумия. С другой, давние поклонники Ice-Pick Lodge тоже должны остаться довольны – философский подтекст в игре будет, как и богатство смыслов. В общем, никто не уйдет без плюща.

(с) Сергей Гоцман, Cтрана Игр №15 2010 года

Вопрос: Итак, что вы думаете о новом проекте айспиковцев?

1. Ледорубы такие Ледорубы ^__^ Жду с нетерпением.		20	(58.82%)
2. Ледорубы такие Ледорубы. И все-таки недоумеваю Поживем-увидим.		10	(29.41%)
3. Похоже, Ледорубы - уже совсем не такие. Пичаль		3	(8.82%)
4. Кто такие Ледорубы? Оо		1	(2.94%)
Всего:		34

@темы: Эврика, Ice-pick Lodge, официальный арт, новые проекты, новости

---

Картины из Мора

[any ist]

Кис-кис-кис

@темы: Мор (Утопия), официальный арт